Рассказываю. Хоть сейчас это фиг кому докажешь, но было мне однажды восемнадцать лет. Девица я была не какая-нибудь там, а глубоко прогрессивная, и на этой почве была у меня любимая видеокассета, которая из видеомагнитофона практически не извлекалась. Называлась кассета, как вы поняли, "Кастрат Фаринелли". Я в те бестолковые годы вообще велась на всяких андрогинных персонажей, так что фильм меня страшно вставлял - во-первых, там имелся в роли кастрата Стефано Диониси, мущина редкой красоты, а во-вторых и в главных - весь фильм звучит барочная оперная музыка, которую хочется слушать вечно. Это я не в том смысле, что я известный знаток и ценитель барочной музыки, но вот конкретно эту музыку мне хотелось слушать вечно. Саундтрек, впрочем, мне даже в голову не приходило искать, потому что какой тут может быть саундтрек, если на дворе 1995 год?
Шли годы. Смеркалось. Кассета, как это всегда с ними бывает, осела у кого-то из друзей, и след ее простыл. И про фильм я забыла начисто, по Фрейду. Как и про разные прочие фильмы. Не до этого, знаете ли, было: то любовь, то учеба, то замуж.
А тут вдруг меня потянуло к двадцати осьми годам освежить в памяти свои отроческие пристрастия. Благо, что найти теперь из музыки и кина можно буквально фсе. Фильм с удовольствием был приобретен на e-bay (потом, правда, оказалось, что субтитры там только португальские, а язык оригинала - французский либо итальянский, но это все фигня), а саундтрек - оцените смелость идеи - в местном HMV (неделю искали, весь склад, поди, штанами истерли, ползаючи).
И что же я обнаруживаю в своем почтенном возрасте? А то, что Стефано Диониси - действительно мущина редкой красоты, что фильм я смотрю не каким-нибудь там "новым взглядом", а в точности тем же самым взглядом, и что барочную музыку все так же хочется слушать вечно. Что касается саундтрека, то слушаю я его ежедневно раз по восемь, и мою душу, простите за пафос, переполняют неизъяснимый восторг и ликование. Попросту говоря, меня бешено прёт.
Смахнув слезу умиления, перейдем к различным занимательным деталям о правде и вымысле. Я тут слегка подучила матчасть и сообщаю: в фильме практически все наврали. Это, впрочем, не в упрек, а справедливости ради. Да, кстати говоря, фильм в 96 году пытался отбить "Оскара" у "Утомленных солнцем". Печальный исход этой битвы нам всем известен.
Так вот, амбивалентный братец Рикардо, который, по версии режиссера, в принудительном порядке кастрировал своего братишку Карло, а потом ему писал музыку и принимал по эстафете баб в часы разврата, ничем на самом деле не провинился. Кастрировал братишку их общий папа. А с кастрацией тогда очень живенько обстояли дела. Моду на эту негигиеничную процедуру изначально ввела святая матерь церковь - потому что мальчиков в церковных хорах не напасешься (растут быстро, а овес нынче дорог), а женщинам, как вы понимаете, петь на публике не полагалось. Потом, спохватившись, святая матерь категорически запретила это дело, потому как беднота, по нынешней схеме "бомж-цветмет", стала толкать почем зря своих сынишек специальным педагогам, учиться кастратскому пению; оные же их кормили, учили и в нужный момент кастрировали, а папашам потом башляли на водку процент с выступлений. Опять-таки, женщин стали потихоньку выпускать из-под хиджаба на сцену. Так что лавку эту благополучно прикрыли что-то такое к 1687 году.
Прикрыть-то ее, может, и прикрыли, да только не таков был город Неаполь, недалеко от которого о 1705 годе угораздило родиться Карло Броски aka Фаринелли. В Неаполе народ был шибко грамотный - оперу очень любил. А, поскольку тогда на оперу без кастратов даже кухарки не ходили, они там у себя, басурмане, придумали закон: если в крестьянской семье имеется четверо или более сыновей, одного разрешается по спекулятивной цене загнать в консерваторию, где уже педагоги отрежут ему все лишнее и бросят в жернова шоу-бизнеса. Народ, наверное, прямо ломился сдавать своих мальчишек, узнав про такую мазу.
С Карло, правда, получилось более возвышенно. Папаша у него был человек зажиточный и согласился кастрировать сыночка исключительно из любви к прекрасному. Уж очень Карло гаммы хорошо выводил. Аж пробирало. И после этого, по горячим следам, отдал дитятко в обучение тогдашнему мэтру. Был у них там такой Николо Порпора. И этот Николо действительно на славу выучил пацана и раскрутил его на всю Италию, а потом и Европу. Музыку, соответственно, тоже он писал, а никакой не Рикардо - и очень, доложу я вам, приличную музыку. Впрочем, Рикардо пару раз действительно что-то накропал для своего братика, и это что-то действительно звучит в фильме (в частности, та первая вещица, "Ombra fedele anch'io", во время которой женщина книжку читает и кофе пьет у себя в ложе, а потом в этой же ложе неистово оргазмирует от голоса кастрата).
Да вот, кстати еще про сценическое имя Фаринелли. На заре карьеры, в Италии, Карло называли запросто, по-нашему, по-итальянски - il ragazzo, что в переводе с бурухтанского означает "мальчик". Потом дело пошло в гору, и пришлось выдумывать псевдоним. По тогдашней традиции это должно было быть некое производное слово от фамилии учителя или благодетеля, с уменьшительным суффиксом. То есть, в нашем случае было бы логично взять ник Porporino. Но этот ник был к тому времени занят предыдущим учеником мэтра, так что пришлось назваться в честь покровительствующих его таланту братьев Фарина. Вот так все оказалось до обидного просто.
Насчет Генделя, с которым в фильме у Карло сложный конфликт, плевки в рожу и воровство опер. Брешуть все. Но про одно не брешуть: в Лондон Фаринелли действительно поехал по приглашению театра, безуспешно конкурирующего с театром Генделя. А так у них друг к другу никаких творческих претензий не было. В частности, Гендель не отказывался писать музыку для кастратов, а Фаринелли исполнял его оперу по просьбе английской королевской четы. Та же душераздирающая музыка, которая звучит в фильме - это действительно Гендель, тут уже не наврали. Опера называется Rinaldo, и я подозреваю, что никто ее ни у кого не воровал.
И о главном. Голос. И как они его, черти, реконструировали.
Надо сказать, что после смерти последнего кастрата Alessandro Moreschi в 1922 году никто не в состоянии совладать с кастратовским репертуаром, не говоря уж о том, чтобы повторить те голосовые кунштюки, которые они, как говорят, умели выделывать. Нет, ну всякие сопрано и контртеноры, конечно, лезут в калашный ряд и чего-то там булькают - Nella Anfuso, к примеру, которая так беспросветно кудахчет, что хочется ее сдать на птицефабрику. Фишка-то ведь состояла в том, что кастрат обладал короткими и гибкими, как у молодых пионеров, связками, а легкие и грудная клетка у него были как у взрослого лба, который к тому же ежеднево занимается вокальной тренировкой. Это давало в результате сверхчеловеческий диапазон и редкостную мощь в сочетании с необыкновенной чистотой тембра. Понятно, что такое анатомическое чудо в наши дни смоделировать можно, но очень хлопотно. Поэтому режиссер Корбье посоветовался с пацанами, и они придумали аккуратно пришить колоратурное сопрано к контртенору и таким образом расставить диапазон до искомых 3,5 октав или сколько там у него было, и одновременно добиться чистоты, силы и легкости, требуемых для настоящего ангельского пения. И вот они нашли таких двух, с одинаковой техникой: одна - польская красавица
Ну и так, напоследок, байка-быль из жизни великого кастрата. Я, честно говоря, думала, что такое только в китайских сказках бывает.
Был тогда в Испании король Филипп Пятый. Он, видите ли, страдал депрессией: больше года валялся в кровати с немытой мордой, блох пальцами не ловил, брить и мыть себя не разрешал, кидал в прислугу тарелки с трюфелями, и на государственные дела, конечно, клал с прибором. И это вызывало понятное беспокойство его царственной супруги Елизаветы. Там у них при дворе плелась такая интрига, в которой королеве было выгодней, чтоб муженек побрился, вычесал блох и шел уже в конце концов царствовать.
А тут как раз Фаринелли был в Мадриде. Проездом. Он, может, ехал в Италию навестить свою бывшую бабушку. А тут королева приглашает слегка попеть за приличный гонорар. Она от каких-то знахарок имела сведения, что музыкотерапия - очень перспективное направление в психиатрии и может помочь ее зарвавшемуся супругу. И Фаринелли, конечно, согласился, потому что по доброте своего нрава вообще не мог ни одной королеве отказать. Пришел и спел.
Король, даром что лежал в кровати в соседней комнате и требовал грушевого квасу, услышав божественное пение, выбежал к гостям, как был, в одних кальсонах, и сказал Фаринелли: "Уж так ты мне нравишься, голубчик, что проси у меня что хочешь, и все тебе будет".
А Фаринелли, наученный королевой, говорит, не будь дурак: "Вы бы, государь, побрились, помылись и шли бы царствовать. А то перед людьми стыдно. Все-таки 1737 год на дворе.". И король, действительно, дал себя побрить и помыть, и даже стал потихоньку царствовать. Фаринелли же королева быстренько ангажировала к себе в штат для закрепления лечебного эффекта, и он девять лет подряд, до самой смерти Филиппа, пел ему каждый вечер по его просьбе одни и те же четыре любимые арии.
И лично я этого Филиппа очень хорошо понимаю. Потому что - one God, one Farinelli.
Всё.
кому надо - вот здесь занимательный рефрат о Фаринелли (по-немецки) за авторством контртенора Инго Ханне
